№1.

Я проснулась рано, слишком рано, для моего обычного пробуждения в выходной день. Впрочем, не так рано, чтобы вновь опускать голову на подушку. Спать не хотелось абсолютно. Некое ощущение вновь появилось во мне. Странное, тягучее и ни капли не приятное. Хотелось от него избавиться, не обращать внимания, но не получалось. Тяжело вздохнув, я села на кровати. Мягкое пуховое одеяло с тихим шелестом скатилось на мои ноги, складываясь в гармошку. Потянувшись, я протерла глаза кулачками, после чего откинула одеяло в сторону. Спустив ноги вниз, я вздрогнула, ощущая прохладу паркета. По телу пробежались мурашки, заставляя меня поежится, но я только передернула плечами и покинула портал в обитель Морфея. Обнаженные ступни звонко шлепали по полу, распущенные волосы щекотали обнаженную спину. Да, я никогда не любила спать в футболках, пижамах, ночнушках и прочем. Они ощутимо терлись о кожу рук, что неимоверно сильно раздражало. Я по жизни такая… вечно чем-то недовольная, ничего не поделаешь. Поэтому сейчас на мне было лишь нижнее белье. Я с недавних пор заметила, что у меня пошел фетиш по нижнему белью. Без рюш и рисунков, что я любила раньше. Либо обычное, скучное такое, либо с кружевом. Я люблю гипюр, очень люблю. Но лишь на нижнем белье. Усмехнувшись своему отражению в зеркале, я потянулась за щеткой и зубной пастой. Глупая привычка, очень затратная к тому же. Я всегда чистила зубы утром два раза. Как проснусь, чтобы не ощущать тот неприятный привкус, и после завтрака, потому что мама приучила. Все-таки, привычка глупая, что не говори. А паста была моя любимая, с травами. Это значит, что в магазин ходил отец. Мама всегда покупала мятную или лечебную какую-то. Мы с папой больше любим травы. Сплюнув слюну, смешанную с пеной от пасты, я прополоскала рот и улыбнулась. Я взяла резинку, что лежала на полочке перед зеркалом и убрала волосы назад, делая пучок. Сейчас самая не любимая мной часть утреннего умывания – гели и лосьоны. Проблемная кожа обязывала заниматься этим каждый день. Я даже научилась смывать средства с лица гораздо быстрее, чем делала это раньше. Дело техники, иль как-то так. Промокнув лицо махровым полотенцем, я вернулась обратно в комнату. Надо было одеться, а потом завтрак. Живот довольно проурчал, в ожидании чего-нибудь вкусненького. А я вновь улыбнулась.
Спускаясь по лестнице, я уловила легкий аромат кофе. Значит, кто-то из родителей уже проснулся. Наверное, это был папа. Мама у меня была соней и зачастую в выходные спала до обеда. Сейчас это даже к лучшему. Оттянув рукава свитера вниз, я вошла на кухню, громко и протяжно произнося приветствие. Папа обернулся, улыбаясь мне, и кивнул в ответ, взглядом указав на турку со свежесваренным кофе. Я достала чашку и налила себе немного, усаживаясь на свое любимое место у окна. Здесь рядом была батарея, стена и обзор на улицу хороший. В этом году весна была ранней и весь снег уже растаял. Практически везде слякоть и лужи, но зато на деревьях появлялись почки, и много где прорастала трава. Сделав глоток, я поморщилась. Как-то не подумала я, что он горячий. Язык обожгла. Хмыкнув, я усмехнулась про себя. Такое случалось часто, но обычно с чаем. Я редко пью кофе, потому что мне лень его варить. У нас его вообще только папа варит. Вкусный такой, бодрящий и из настоящих зерен, а не эта какашка растворимая. Пила растворимый кофе раз в жизни. Не понравился. Я с удовольствием вдохнула аромат свеженьких тостов, что папа поставил передо мной. Я благодарственно улыбнулась, склоняясь к столу и кусая один из. Люблю так делать, потому что зубы не обжигаются и рукам не горячо. Родители так любили за этим наблюдать. На самом деле это смотрелось очень комично. Даже меня забавляло порой. А тосты были вкусные, хрустящие и мягонькие. А еще сверху была шоколадно-ореховая паста. Теперь она у меня на губах. Я слизнула ее языком, слегка размазывая по поверхности нижней губы. На кухне я просидела еще четверть часа, проболтав все это время с папой. И вели беседу мы о квантовой физике и полетах в космос. Неудачная шутка. А вообще, мы разговаривали о моей учебе, погоде, нас обоих достала слякоть, лучше бы уж снег был, а так же обсудили фильм, что смотрели вчера. Его название я не помнила, да и не знала вообще. Но веселенький такой, там Джимм Керри играл. Люблю его. Он сделал мое детство светлее.
Покинув кухню, я направилась к входной двери. Сейчас я собиралась прогуляться, подышать воздухом, навестить подругу. В кармане моих джинс лежала небольшая коробочка с подарком. Надев плащ и обув берцы, я вышла из дома, хлопнув дверью. Не так громко, чтобы разбудить маму, но и не так тихо, что спящая неподалеку собака не проснулась. Правда она, подняв морду и осмотревшись, вновь опустила ее на лапы и, кажется, уснула. Я не обратила на нее особого внимания, вставляя в уши наушники и включая музыку. Вчера я остановилась на Bomfunk MC's – Freestyler. Помнится, в начальной школе мы все вопили «Фристайло! Ракамакафон!». Хотя, мы зачастую и сейчас этим занимаемся, с той разницей, что иногда проскальзывает «раком на капот». Да уж, не приличная мы молодежь. Но нас это не трогало, ведь все развлекаются, как хотят. Я прибавила шагу, когда зазвучала музыка. Еще одна глупая привычка, менять темп, когда сменяется мелодия. Это забавно. Вот ты идешь медленно, еле переставляя ноги, бац, и уже быстро, с гордо поднятой головой. А идти мне далековато, на самом деле. Но нет, ехать на каком-либо транспорте я не хотела. Деньги были, желания не было. К ней я не любила ездить на чем-то. Лучше было бы пройтись, подготовиться. Я бывала там всего три раза, поэтому сейчас мне было слегка страшно. Но, не настолько страшно, чтобы бросать затею на полпути. Тем более что мне было, что ей рассказать. Столько всего произошло за то время, пока мы не виделись. Думаю, она будет рада слышать меня.
Спустя полчаса интенсивной ходьбы, я остановилась возле черной кованой ограды.
- «Привет, - тихо начала я, - я скучала», - знаете, это страшно, приходить на могилу к лучшей подруге. Страшно, но в тоже время волнующе. Меня бросало в дрожь каждый раз, когда я появлялась здесь, но и охватывало приятное чувство, осязание родного человека. Я любила ее как сестру, а возможно, что как дочь. Да, такая странная любовь к подруге. Но она особенная для меня. Особеннее моих парней, родителей. – «Знаешь, у нас тут столько всего случилось, - я говорила все так же тихо, с легкой полуулыбкой на лице, - мы писали гос-экзамен вчера, наша мисс ясовсемивстречалась нашла себе очередного ухажера», - на этом мой рассказ не закончился, но, думаю, не всем интересно слушать то, что произошло в моей жизни. А она, она знает это. Я закончила. Достав из кармана коробочку, я провела указательным пальцем по крышечке. Открыв калитку, я прошла за ограждение и подошла к могиле. Пальцы рефлекторно коснулись холодного мрамора, пробегаясь пальцами по имени и датам жизни подруги. Я давно перестала оплакивать ее смерть, но все же… сердце болезненно сжалось, при взгляде на ее улыбающуюся, такую счастливую, смотрящую на меня с фотографии своими большими зелеными глазами. Я так их любила. Ее глаза были яркими, почти изумрудными. И поистине огромными, но такими красивыми. Я моргнула. Кажется, появилось желание порыдать, сидя здесь вот, на лавочке. Но нельзя. Мама будет волноваться, если я приду с красными глазами и не менее красным носом. Я хмыкнула, кладя коробочку с подарком на постамент, -«С восьмым марта, дорогая.» - Подняв голову вверх, я подмигнула небу. Я уверена, что она видит меня, чувствует. Хотя, я ведь не верю в рай и жизнь после смерти. И все же, - «пока-пока. Я еще приду», - махнув рукой, я покинула кусочек земли, огражденный кованой оградой. Вернусь, обязательно. И не раз. А сейчас домой, где ждут родители и надо поздравить маму с женским днем. А главное, пока иду, вспомнить, где лежит подарок для нее.
Я возвращалась под Sum 41 –  Jessica Kill, периодами пропевая «сисик» и ловя странные взгляды на себе. Наверное, мне следует петь тише.